Борьба за мирный атом

Борьба за мирный атом

В статье «Размышления у парадного подъезда МЭЭ» («УЦ» за 24 октября этого года) говорилось об акциях протеста работников уранодобывающей отрасли у Министерства энергетики и экологии Украины, которое отменило приказ о присоединении ВостГОКа к НАЭК «Энергоатом». Тогда горнякам удалось договориться об организации встречи представителей Атомпрофсоюза с министром Алексеем Оржелем, и на днях такая встреча состоялась. О ходе переговоров и достигнутых договоренностях читателям газеты в эксклюзивном интервью рассказывает председатель Атомпрофсоюза Валерий Матов.

– Расскажите, пожалуйста, как состоялась встреча с министром, о чем договорились?

– Мы долго шли к этой встрече, подключали депутатов и кого только можно было, использовали все возможности. Встреча состоялась, но у нас планируется еще ряд встреч. Потому что мы только промышленности коснулись, а у нас есть еще предприятия, которые входили в сферу вляния Министерства экологии и природных ресурсов, поэтому мы с министром переговорили, мол, нужна встреча отдельная, готовьтесь.

Теперь по ВостГОКу. Боремся за то, к чему мы стремились, чтобы, как жизнь подсказывала на протяжении последних лет 15-ти, реализовать то предложение, которое мы проталкивали и через министерство, и через Кабинет Министров, по реорганизации ВостГОКа путем вхождения в ДП НАЭК «Энергоатом». Это самое оптимальное решение, потому что все варианты, которые до этого существовали, не давали предприятию стабильно себя чувствовать и самое главное – работать на перспективу.

Что касается самой встречи, я знаю, что велись длительные консультации, и знаю все подводные камни, там все не так просто, хотя есть распоряжение Кабинета Министров. Но я думаю, оно будет аннулировано, потому что там вопрос упирается и в международные европейские институции, в частности – ЕБРР, в части того, что Банк реконструкции и развития очень плотно работает с НАЭК «Энергоатом», и там кредитные линии большие, транши, поэтому они не дали согласия на такую реорганизацию.

– А почему, чего они боятся, если в двух словах?

– Как бы объяснить, в чем страх? Они боятся, что деньги, а там два больших транша на сотни миллионов евро, будут использованы, скажем, на другие цели.

– Нецелевое использование?

– Можно и так сказать, они же умеют это дело раскручивать. Поэтому на совещании мы понимания пока не нашли, но министр предложил, он работал с директоратом, долгосрочный контракт. Я знаю, что заготовка уже была сделана, там остались детали, подшлифовка, экономика и все прочее, но ценовая политика уже определена. И если говорить с позиций сегодняшнего дня по курсу доллара, то там вообще отлично. На сегодня. Было бы.

– Было бы?

– Да, потому что мы не можем спрогнозировать, какой будет курс доллара завтра и все прочее. А сегодня, между нами говоря, цена за наш концентрат реально получается 117 с половиной долларов, это вообще чудесно.

– То есть в договор якобы заложена эта цифра?

-Да, но она не в долларах заложена, она в договоре, естественно, в гривнях. Протокол, правда, не был подписан, но я работал с ним, там рассчитано до 2025 года, на шесть лет. Это уже решение вопроса, прямые расчеты.

– И выход на прямые экономические показатели?

– Ну да, которые можно прогнозировать и на завтра, и через год, и через два, и через три. Поэтому, мое мнение, это определенный шаг к решению проблемы ВостГОКа. Что в министре мне понравилось? Честно скажу, у меня это 19-й министр, с которым я работал, можете себе представить. Я насмотрелся и наслушался и, сказать честно, идя на встречу, ожидал там каких-то непредвиденных нюансов.

– Типа некомпетентности?

– Ну вы же знаете, кто поприходил? Гинекологи, парикмахеры, фотографы, и прочее, и прочее.

– Так то депутаты, а это министр.

– Так они тоже из той обоймы. Замминистра в нашем министерстве – ни одного профильного нет. Хотя бы образование профильное, ну о чем мы говорим? Я признаю только профессионалов. Дело должны делать профессионалы, а у них нет страха за последствия.

– Все-таки, что позитивное в министре?

– Позитвивное? Что он не просто сказал «Нет» – и все. Он выслушивает, он принимает аргументацию, с ним можно работать в последующем, нарабатывать, я же понимаю, с первого раза это сложно, но и то – комбинату дали возможность дышать и продолжать работу.

– То есть вы внесли напрямую в уши проблематику и это сработало?

– Да, это уже, как говорится, успех, а дальше надо продолжать. Это повседневная работа, плотная, непростая.

– Валерий Алексеевич, а как это материализуется, в виде какого-то приказа, даты?

– Во-первых, договор будет, а во-вторых, в протоколе заложена в течение месяца повторная встреча по результатам, то есть уже контроль будет происходить. И потом. я с министром уже после совещания переговорил, мол, теперь мне надо более четко взаимоотношения построить и с вами, и с заместителями, я же не могу по каждому чиху бегать к вам. Поэтому хочу, чтобы у нас был профильный замминистра, с которым я мог бы работать очень оперативно, по необходимости. Он сразу подозвал первого замминистра, правда, он тоже не специалист, но мы уже с ним работали по этому вопросу. Есть такой документ, как «Положення по розподілу обов’язків між заступниками міністра», поэтому на него возложен именно атомно-промышленный комплекс, его курирование, реструктуризация, это тоже хотя бы относительная ясность, знаешь, с кем контактировать.

– А такой момент: сейчас Смолинская шахта стоит, в ближайшей перспективе можно ожидать какого-то сдвига?

– Скажу вам так: я сам горняк, работал на шахте, оттуда начинал. У любого горного объекта есть свое время на жизнь, ресурсы и все прочее.

– То есть там больше проблема геологическая – запасы и прочее?

– Конечно. Но много и другого. Вы же понимаете, этот молодой менеджмент – они же чисто цифрами оперируют, берут рынок, мониторят его. Я все прекрасно понимаю, сегодня можно купить в два раза дешевле у тех же казахов, где работают почти в пустыне, ни затрат таких, ничего. У нас экологические условия тяжелые, сама руда очень тяжелая, крепкая, практически на пределе по шкале Протодьяконова, там 17-18 (шкала коэффициентов крепости горных пород, максимальный коэффициент 20. – Авт.), расщепляемость сложная, но у нас неплохие технологии первичной переработки, я имею в виду обогащение. По качеству оно получается лучше, чем у тех же казахов, и прочее. Поэтому мой принцип такой: «Краще своє. Краще своя дрібніша картопля, ніж чужа. Вона під боком. Викопав – і все». И второе, самое главное – занятость людей, отчисление налогов, социальный пакет, налоги остаются в Украине, на территории. Вот такие нюансы.

Сергей Полулях, «УЦ».